7 июня. Третье обретение главы Предтечи и Крестителя Господня Иоанна

Слово Святейшего Патриарха Кирилла о пророческом служении Иоанна Крестителя

После второго посещения Иерусалима Господь возвращается в Галилею. Как уже говорилось, то был очень насыщенный событиями период земной жизни Спасителя: избрание апостолов и направление их на проповедь, наиболее дивные чудеса, поразительно емкие и богатые по содержанию притчи, обращенные к простому народу, неслыханные доселе откровения о Царстве Божием…

Однако в это же время совершается одно мрачное событие, о котором повествует Евангелие. Казалось бы, напрямую не связанное с жизнью Спасителя, оно имеет определенное отношение и к Нему, и к Его апостолам.

Ирод Антипа, правитель Галилеи, сын того самого Ирода, который повелел избить вифлеемских младенцев во дни Рождества Христа Спасителя, умерщвляет Иоанна Крестителя. Ирод идет на эту крайнюю жестокость потому, что Иоанн Креститель неустанно обличал галилейского правителя в беззаконном сожительстве с женой его родного брата Филиппа, который также был правителем нескольких областей, примыкавших к Галилее. За это свидетельство о правде, столь неприятной для Ирода, Иоанн Креститель был отправлен в темницу. Вот как повествует об этом евангелист Марк: «Царь Ирод, услышав об Иисусе [ибо имя Его стало гласно], говорил: это Иоанн Креститель воскрес из мертвых, и потому чудеса делаются им…

Ибо сей Ирод, послав, взял Иоанна и заключил его в темницу за Иродиаду, жену Филиппа, брата своего, потому что женился на ней. Ибо Иоанн говорил Ироду: не должно тебе иметь жену брата твоего. Иродиада же, злобясь на него, желала убить его; но не могла. Ибо Ирод боялся Иоанна, зная, что он муж праведный и святой, и берег его; многое делал, слушаясь его, и с удовольствием слушал его. Настал удобный день, когда Ирод, по случаю дня рождения своего, делал пир вельможам своим, тысяченачальникам и старейшинам Галилейским, — дочь Иродиады вошла, плясала и угодила Ироду и возлежавшим с ним; царь сказал девице: проси у меня, чего хочешь, и дам тебе; и клялся ей: чего ни попросишь у меня, дам тебе, даже до половины моего царства. Она вышла и спросила у матери своей: чего просить? Та отвечала: головы Иоанна Крестителя. И она тотчас пошла с поспешностью к царю и просила, говоря: хочу, чтобы ты дал мне теперь же на блюде голову Иоанна Крестителя. Царь опечалился, но ради клятвы и возлежавших с ним не захотел отказать ей. И тотчас, послав оруженосца, царь повелел принести голову его. Он пошел, отсек ему голову в темнице, и принес голову его на блюде, и отдал ее девице, а девица отдала ее матери своей. Ученики его, услышав, пришли, и взяли тело его, и положили его во гробе» (Мк. 6:14, 17-29).

Это очень сдержанное, но глубоко трагическое повествование о многом нам говорит. Прежде всего евангельский отрывок дает представление об общественно-политической и религиозно-психологической атмосфере, которая господствовала в те времена в Палестине. В самом деле, если царь страшится обличений пророка, человека из народа, не имеющего никакой светской власти, то это свидетельствует о том, что положение самого Ирода было непрочным. Да, он имел власть и знаки царского достоинства, но не являлся свободно избранным правителем своего народа, а был ставленником иноземцев-римлян, покоривших Палестину. Народ ненавидел Ирода, видя в нем предателя своего отечества. Поэтому обличения царя из уст почитаемого пророка встречали у людей поддержку и не без оснований представлялись Ироду и его незаконной жене делом опасным.

Размышление над этим евангельским текстом неизбежно приводит к вопросу: в чем же смысл пророческого служения? Что означает быть пророком? Мы ранее уже говорили об этом, касаясь служения ветхозаветных пророков, и теперь продолжим эти рассуждения.

Прежде всего пророк — это тот, кто в полный голос, в сознании своего религиозного долга и нравственной правоты, невзирая на лица и обстоятельства, говорит подчас горькую правду своему народу, властям и правителям. И чтобы слово пророка было услышано и воспринято с доверием, чтобы общество, народ, государство откликались на него, пророк не мог обременять себя никакими земными интересами, обязательствами и попечениями, а его авторитет должен был быть безусловен и основан на таких высоких религиозно-нравственных ценностях, непреложность которых признавалась бы и поддерживалась всеми.

Пророческое служение в том виде, в каком оно представлено в Библии, угасло. Однако и в последующие времена на историческом пути многих народов появлялись личности, несшие миру бескомпромиссное пророческое слово нелицеприятной правды. В России это были мужественные иерархи, иноки, а нередко литераторы. В замечательном стихотворении «Пророк» Пушкин поэтически определяет сущность и общественную значимость пророческого подвига.

Однако истинным пророческим духом со времени своего основания и доныне обладает только Церковь Христова. Именно она призвана нести слово правды, иметь силу и смелость свидетельствовать истину. И сегодня в нашем обществе Церковь стремится осуществлять это служение, не отождествляя себя ни с могущественной материальной силой, ни с политическими партиями, ни с властью, ни с оппозицией. Она должна оставаться свободной и отстаивать эту свободу ради одной цели: иметь возможность и право свидетельствовать истину и говорить правду Божию о человеке, об обществе и даже о государстве.

Но есть одно непременное условие, при котором пророческий голос Церкви способен находить отклик в обществе. Прежде всего само общество должно иметь внутреннюю силу и способность слушать свидетельство Церкви и внимать ему. По тому, как общество реагирует на пророческий голос, можно судить о его моральном состоянии. И серьезно больно то общество, в котором пророку зажимают рот, заточают его в тюрьму, гонят или пытаются уничтожить. Но и Церковь, осуществляя пророческое служение, не должна быть обременена политическими, экономическими или иными мирскими обязательствами перед власть имущими. Она ни при каких условиях не должна выполнять чей-то заказ и определять свою позицию согласно с волей и желанием внешних по отношению к ней сил, если эта воля и эти желания не соответствуют правде Божией.

Ирод не имел нравственных сил вынести обличения Иоанна Предтечи, его пугал пророческий глас, а в самой фигуре пророка он усматривал опасность для себя и своей власти. И хотя царь испытывал некоторые угрызения совести, понимая, что перед ним пророк, человек Божий, который не стремится к земному могуществу и почестям, не ищет своего, но лишь говорит правду, жестокий правитель все-таки направил против него руку палача.

Источник: http://www.pravmir.ru

Митрополит Антоний Сурожский: Нет судьбы более величественной и более трагичной

Мы привыкли в нашей жизни, что о всякой нужде, по поводу всякого случая мы обращаемся к Богу за Его помощью. И на каждый наш зов, на каждый крик тоски, страдания, страха, мы ожидаем, что Господь вступится за нас, защитит, утешит; и мы знаем, что Он делает это постоянно, и что предельную Свою заботу о нас Он явил, став человеком и умерев за нас и ради нас.

Но иногда бывает в жизни нашего мира, что Бог обращается за помощью к человеку. И это бывает постоянно, но часто еле заметно или проходит вовсе незамечено.

Постоянно Бог обращается к каждому из нас, прося, моля, уговаривая быть в этом мире, который Он так возлюбил, что жизнь за него положил, — быть Его живым присутствием, быть Его живой заботой, зрячей, добродействующей, внимательной.

Он нам говорит, что все, что мы ни сделали бы доброго для любого было человека, мы для Него сделали; тем самым Он призывает нас быть здесь как бы на Его месте. А порой Он некоторых людей зовет к более личному служению Ему. В Ветхом Завете мы читаем о пророках; пророк Амос говорит, что пророк — это человек, с которым Бог делится мыслями Своими. Но не только мыслями, но и Своим делом. Помните пророка Исайю, который в видении видел Господа озирающегося и говорящего: Кого послать Мне? — и пророк встал и сказал: Меня, Господи…

Но вот среди пророков, среди людей, которые Богу послужили сердцем неразделенным, всей большой силой души, есть один, память которого мы совершаем сегодня и кого Бог назвал величайшим среди тех, которые рождены на земле. Это Иоанн Креститель. И действительно, когда вдумаешься в его судьбу, кажется, нет судьбы более величественной и более трагичной. Вся судьба его была в том, чтобы как бы не быть для того, чтобы в сознании и в видении людей возрос Единственный, Который есть — Господь.

Вспомните первое, что говорится о нем в Евангелии от Марка: «Он глас вопиющий в пустыне». Он только голос, он настолько стал единым, настолько уже не отличим от своего служения, что он стал только Божиим голосом, только благовестником; словно его как человека, человека плоти и крови, человека, который может тосковать и страдать, и молиться, и искать, и стоять, в конечном итоге, перед грядущей смертью, — словно этого человека нет. Он и его призвание — одно и то же; он — голос Господень, звучащий, гремящий среди пустыни людской; той пустыни, где души пусты, потому что вокруг Иоанна люди были, а пустыня от этого оставалась неизменной.

И дальше Сам Господь говорит о нем в Евангелии, что он — друг Жениха. Друг, который так сильно, так крепко любит жениха и невесту, что он способен, забыв себя, служить их любви, и служить тем, чтобы никогда не оказаться лишним, никогда не быть там и тогда, когда он не нужен. Он — друг, который способен защитить любовь жениха и невесты и остаться вне, хранителем тайны этой любви. Тут тоже великая тайна человека, который способен как бы не стать для того, чтобы что-то большее, нежели он, было. И дальше сам Креститель говорит о себе по отношению к Господу: «Мне надо умаляться, сходить на нет, для того чтобы Он возрос.» Надо, чтобы обо мне забыли, чтобы только о Нем помнили, надо, чтобы мои ученики от меня отвернулись и ушли, подобно Андрею и Иоанну на берегах Иордана реки, для того, чтобы последовать неразделенным сердцем только за Ним: я живу только для того, чтобы меня не стало!

И последнее — страшный образ Иоанна, когда он уже был в темнице, когда уже вокруг него суживался круг приходящей смерти, когда не было у него уже выхода, когда эта колоссально великая душа заколебалась. Шла на него смерть, кончалась жизнь, где ничего у него не было своего, в прошлом был только подвиг отречения от себя, а впереди — мрак. И в этот момент, когда заколебался в нем дух, послал он учеников спросить у Христа: Ты ли Тот, Которого мы ожидали? Если Тот, то стоило в юных летах заживо умереть. Если Он — Тот, стоило умаляться из года в год, чтобы Иоанна забыли и только образ Грядущего возрастал в глазах людей. Если Он — Тот, тогда стоило теперь и умирать уже последним умиранием, потому что все, для чего Иоанн жил, было исполнено и совершено. Но вдруг Он не Тот? Тогда потеряно всё: и юность, и величайшая сила зрелых лет, всё погублено, всё бессмысленно; и еще страшнее, что случилось это потому, что Бог будто ‘обманул’. Бог, призвавший Иоанна в пустыне, Бог, отведший его от людей, Бог, вдохновивших его к подвигу самоумирания. Неужели Бог обманул, и жизнь прошла, и возврата нет?

И вот, послав учеников ко Христу с вопросом: «Ты ли Тот?», Иоанн не получает прямого, утешающего ответа. Христос не отвечает ему: «Да, Я Тот, иди с миром!» Он только дает пророку ответ другого пророка о том, что слепые прозревают, что хромые ходят, что мертвые воскресают, что нищие благовествуют. Он дает ответ из Исаии, но Своих слов не прибавляет, — ничего, кроме одного грозного предупреждения: «Блажен тот, кто не соблазнится о Мне. Пойдите, скажите Иоанну». И этот ответ достиг Иоанна в предсмертном его ожидании: верь до конца, верь, не требуя ни свидетельств, ни доказательств, ни знамений. Верь, потому что слышал ты внутри, в глубинах души твоей, глас Господень, повелевающий творить дело пророка. Пророки в своем порой величайшем подвиге каким-то образом могут опереться на Господа. Иоанна же Бог поддерживает только тем, что повелел ему быть Предтечей и ради этого явить предельную веру, уверенность в вещах невидимых. И вот почему дух захватывает, когда мы думаем о нем, и вот почему каждый раз, когда мы думаем о подвиге, которому предела нет, мы вспоминаем Иоанна. Вот почему из тех, которые родились среди людей рождением естественным и возносились чудесно благодатью, он из всех — самый великий.

Сегодня мы празднуем день усекновения… Празднуем… Слово «праздновать» мы привыкли понимать как радость, но оно же значит «оставаться без дела», а без дела можно оставаться, потому что захлестнет душу радость и уже дела нет до обычных дел, а может это случиться потому, что руки опустились от горя или от ужаса. И вот таков сегодняшний праздник: за что возьмешься перед лицом того, о чем мы слышали сегодня в Евангелии?

И вот в этот день, когда перед ужасом и величием этой судьбы опускаются руки, нас призывает Церковь молиться о тех, которые тоже в ужасе и трепете и недоумении, и в отчаянии иногда, умирали на поле битвы, умирали в застенках, умирали одинокой смертью. После того как вы приложитесь ко кресту, помолимся о всех тех, которые на поле брани жизнь положили, чтобы жили другие, склонились к земле, чтобы воспрянул другой. Вспомним тех, которые из тысячелетия в тысячелетие, а не только в наше время, погибали страшной смертью, потому что они умели любить, или потому, что другие любить не умели, вспомним всех, потому что всех объемлет Господня любовь, и за всех предстоит, молясь, великий Иоанн, который прошел через всю трагедию жертвы до конца умирания и смерти без единого слова утешения, а только властным повелением Божиим: «Верь до конца, и будь верен до конца!». Аминь.

Источник: http://www.pravmir.ru